Навсегда влюбленный в море

От лица нашего корреспондента и матроса мы публикуем интервью с капитаном учебного парусного судна «Паллада»  – Николаем Зорченко, которого по праву можно назвать мужчиной с большой буквы. Сорок лет назад Николай Зорченко покорил суровую морскую стихию, а теперь продолжает учить этому юных курсантов, воспитывая в них стойкость, силу воли и мужественность.

Когда Вы поняли, что хотите связать свою жизнь с морем и стать капитаном?

Насчет капитанства – не знаю, это, наверное, приходит в процессе профессиональной деятельности, когда уже осознаешь ответственность и объем работы. А вот моряком мне хотелось стать с самого детства. Я сам из крестьянской семьи, по идее должен быть ближе к землепашеству, за плугом походить или еще что-то подобное сделать, но мне безумно хотелось в море. Думаю, что в классе девятом я уже созрел однозначно, других мыслей кроме как идти в мореходку у меня не было. Я знал, что здоров, поэтому  медкомиссию пройду однозначно, учился я тоже хорошо, оставалось только согласие родителей. Из далекой сибирской деревни поехать во Владивосток, где нет родственников, друзей, даже знакомых. Мне кажется, родители думали, что я посмотрю, попробую и вернусь, да и будет у меня все как у людей. Но я поступил в Дальневосточное мореходное училище, там, на день десятый, уже началась практика и я сразу побывал в Охотске, на Камчатке и Курилах. А после окончания ушел в «ТУРНИФ», в научный флот. И вот там я от Арктики до Антарктики прошел все: Канада, США, Новая Зеландия, Сингапур…

На «Палладу» я попал в 1991 году, а в 1994 стал капитаном. Кстати, многие из нынешнего экипажа работают со мной на паруснике вот уже больше 20 лет. Хочу сказать, что в команду упирается многое. Корабль может быть любым, хоть золотым, это просто объект, который каким-то чудесным образом держится на воде… А вот как он управляется, какие на нем порядки, как он выполняет свою главную функцию – это все экипаж! Один в поле не воин.

А о чем сейчас мечтает капитан знаменитого парусника?

Как капитан и человек, в первую очередь, мечтаю правильно спланировать рейс, хорошо уйти и прийти, обучить курсантов, сохранить экипаж. Это скорее не мечта, а желание хорошо сделать свою работу.

А о чем мечтали в детстве?

Каких-то глобальных мечтаний, кроме моря, у меня не было. Как и все мальчишки, я хотел велосипед. Помню, однажды мне сказали, вот закончишь хорошо четвертый класс – купим его тебе. Шел год 65, велосипед  стоил 50 рублей, это были очень большие деньги. Конечно, я очень старался, чтобы его получить… И получил. За пять лет раскатали его до смерти с товарищами.

Представьте, что Вы можете вернуться в какой-нибудь день своей жизни и пережить его заново, а может и попытаться что-то изменить. Какой это будет день?

Я до сих пор с тоской вспоминаю, как я не поступил в ДВВИМУ в 1971 году, сейчас это называется МГУ им. Невельского. Абитуриентов было около тысячи, а набирали всего сто человек. Мы прошли серьезную медкомиссию, сдали физподготовку и…умудрились забыть про экзамен по математике. Я и еще три моих товарища. Когда спохватились, поняли, что экзамен уже час как идет. Сломя голову побежали в аудиторию, но успел я решить всего два примера. За два примера двойку и получил. Вот тогда за ум схватился и пошел поступать в Дальрыбвтуз.

Вы образец для подражания у многих мальчишек. Как считаете, каким должен быть настоящий мужчина?

Для начала, он должен быть похож на мужчину. Когда вижу парней с серьгой в ухе или еще чем-то подобным как-то не по себе становится. Хотя, хочу сказать, что в большинстве наша молодежь достаточно мужественная. В молодые годы каждый хотел бы видеть идеал, к которому нужно стремиться. Я рад, что кто-то хочет быть похожим на меня, хотя есть и другая сторона этой медали. Рассказывали мне, что один парень пришел проходить медкомиссию, а его почему-то не пропускают. Ну он тогда важно так заявляет, что обо всем папе расскажет, а папа – капитан «Паллады» Зорченко, со всем разберется (у Николая Зорченко только дочь – прим. ред.). Ну, практически, дети лейтенанта Шмидта.

По статистике, профессию моряка считают одной из самых опасных в мире. На Ваш взгляд, какая профессия самая опасная?

Положа руку на сердце, я глубоко уважаю подводников. Они работают под огромным давлением, там любая неисправность, любая пробоина – страшная опасность. Я думаю, что невозможно даже на секунду расслабиться, когда над тобой минимум сто метров воды, а это десять атмосфер. Летчики гражданской авиации, на мой взгляд, очень опасная профессия. Трудно представить, какое напряжение царит в кабине пилотов. И, конечно, у шахтеров невероятно сложная работа. Один раз в жизни в Учкудуке я спускался в шахту на километр, примерно. Неприятные ощущения: темные своды, очень мало места, где-то поскрипывает, где-то сыпется… Подводник, летчик и шахтер – для меня это запредельные и очень мужественные профессии.

Если бы не стали капитаном, кем бы могли работать?

Большой популярностью у нас пользовались медицинский и педагогический институты. Возможно, стал бы учителем. Учитывая мое крестьянское происхождение, вероятно, я работал где-нибудь в сельском хозяйстве. Как мой отец и дед.

А Ваш внук мечтает пойти по стопам дедушки?

Пока нет, он сейчас учится в президентском кадетском училище и хочет быть политиком. Но этим летом он, скорее всего, пойдет вместе со мной в рейс. У нас есть разрешение, брать с собой детей в качестве юнг. Живет в кубрике с курсантами, точно так же работает, участвует в авралах, вникает в большую жизнь. Представьте, ребенку 12-13 лет, а он живет с парнями, которые на пять-шесть лет его старше. За несколько месяцев он становится настолько взрослым, что для него ровесники потом мелюзгой становятся. Это воспитывает настоящего мужчину.

Вы объехали десятки городов и стран. Есть ли место, где хотели бы побывать?

Хотел бы на Чукотке побывать. На Аляске тоже, я там бывал, но очень хотелось бы еще. Если честно, чем дальше от цивилизации, тем интересней люди. Я, кстати, не считал, в скольких странах и городах был. Австралия, Антарктида, США, Западная Европа, Южная Америка, Африка…Вот в Африку вернуться бы не хотел, не так уж там и интересно. Думаю, в странах 50 точно был.

Есть ли у Вас девиз, с которым по жизни идете?

Ей богу – нет… Мне очень нравится новая мода, когда люди начинают искать свои корни, потом становятся «дворянами» или еще кем, и герб с девизом себе придумывают (смеется). У меня такого нет, живу как есть.